Помните, как начинается повесть о Малыше и Карлсоне, который живёт на крыше? «В городе Стокгольме на самой обыкновенной улице, в самом обыкновенном доме живёт обыкновенная шведская семья…» Наверное, вы думаете, что дом этот выдуман, что знаменитая крыша, где поселился сказочный шалун, всего лишь плод воображения… А вот и нет! Все те, кто живёт немножечко в фантастическом мире: взрослые и особенно дети — с восторгом замирают у дома № 46 по улице Далагатан, где ко входной двери прибита табличка «Карлсон, который живёт на крыше». Здесь с 1941 года на втором этаже разместилась квартира лучшего сказочника мира Астрид Линдгрен. А сказочник, по всем нашим детским представлениям, и должен быть старым, несуетливым, никуда не торопящимся человеком. Смерть потому, наверное, и щадит «маму Карлсона», что жить в мире, где существуют ещё настоящие сказочники, теплее и уютнее.
Может быть, судьба Астрид и не всегда оборачивалась к писательнице чудесной стороной, но Линдгрен всегда считала, что «детство не возраст, а состояние души». Человек формируется всю жизнь: меняет взгляды, привычки, принципы, и лишь детство остаётся неизменной константой на весь наш путь, и всякий несёт в себе собственную судьбу как крест или как яркий, весёлый фонарик.
Она могла бы стать добропорядочной шведской крестьянкой, ибо детство её прошло в краю, который до сих пор называют «мрачным». Её отец Самуэль Август Эрикссон не был состоятельным человеком, он арендовал кусок земли у местного священника и работал на ней до седьмого пота. Пожалуй, семья Астрид сегодня вызывает умиление у людей, живших простыми патриархальными ценностями. Они работали в поле, ухаживали за скотом, а в свободное от тяжёлого труда время гуляли по живописным, хотя и суровым хвойным лесам Смоланда (так называлась местность, где провела детство Линдгрен), сидели подолгу на покрытых сизым мхом валунах, а когда уж совсем было зябко и вьюга заносила двери хуторских жилищ, рассказывали друг другу сказочные истории. Во всяком случае, сегодня воспоминания Линдгрен рисуют именно такую лубочную картинку. Мать и отец любили друг друга с девяти лет и столь нежно относились друг к другу всю долгую жизнь. О такой любви в сегодняшнем вовсе не сказочном мире и говорить не приходится: она растаяла вместе со свечами в тихие зимние далёкие вечера.
Во всяком случае, одно кажется нам, прагматикам, несомненной правдой — в семье Эрикссонов царил уют, взаимопонимание и доброе отношение к домочадцам. Астрид росла, вероятно, бойкой девчушкой, не чета своим увальням-братьям. В их крестьянскую усадьбу частенько захаживали бродяги и просились переночевать на скотном дворе или сеновале. В их необычном, беспорядочном облике девочке мерещилось нечто сказочное, и Астрид не слишком сдерживала себя, фантазируя напропалую — благо у будущей писательницы маленьких слушателей всегда было предостаточно, — братья и сёстры Эрикссоны благодарно внимали рассказчице.
